Действительно ли животные в ВКО находятся на грани исчезновения и можно ли их спасти?

13 января 2018, 3:53
Сейчас читают:
Действительно ли животные в ВКО находятся на грани исчезновения и можно ли их спасти? Действительно ли животные в ВКО находятся на грани исчезновения и можно ли их спасти?
Действительно ли животные в ВКО находятся на грани исчезновения и можно ли их спасти?

Наша область всегда славилась обилием зверей и птиц. Но за последние годы фауна Восточного Казахстана была буквально обескровлена, заявляют биологи. На этом фоне справедливым кажется недавно введенный запрет на весеннюю охоту. Однако владельцы охотничьих хозяйств имеют свое мнение на этот счет. С точки зрения охотников, необдуманные тотальные запреты лишь усугубляют ситуацию, а ключ к сохранению биоразнообразия — тщательный пересмотр законов и грамотная организация охоты. В каком положении находится животный мир области и эффективны ли меры по его защите, пытался выяснить корреспондент YK-news.kz.

Суровая реальность

Зоологи и орнитологи ВКО бьют тревогу: по сравнению с восьмидесятыми годами прошлого века популяция животных и птиц в области сократилась в десятки и сотни раз.

— Это видно уже невооруженным взглядом, — говорит защитник животных, основатель программы охраны снежных барсов в ВКО Евгений Юрченков. — Раньше в лесу ты понимал, что находишься в царстве животных. Можно было услышать птиц, увидеть зайцев, лисиц. Сейчас же нет ни звука. Лес будто вымер.

Схожая точка зрения у кандидата биологических наук, орнитолога Бориса Щербакова:

— Заметно уменьшилось число косуль, лосей, в опаснейшем положении находится сурок.

Казалось бы, что может угрожать суркам? Как выяснилось, эти абсолютно бесполезные в плане промысла зверьки — излюбленная мишень для желающих потренироваться в стрельбе. Из-за многолетнего нерегулируемого отстрела сурки почти исчезли в регионе. От этого страдают и те, кто ими питается — орлы, коршуны, грифы. А это уже краснокнижные виды. Вообще, по словам орнитологов, положение пернатых в регионе критическое.

— В начале девяностых я занимался подсчетом водоплавающих птиц в дельте Черного Иртыша. Их тогда было от 250 до 300 тысяч особей, — продолжает Борис Васильевич. — Пару лет назад в тех же местах я смог насчитать лишь около 300 птиц.

То есть популяция уменьшилась даже не в сто, а в тысячу раз. Есть в области и такие виды птиц, численность которых предельно мала. Среди них шилохвость, тундровая куропатка, красноголовый нырок.

На основании статистики

С 2017 года в Казахстане ввели полный запрет на весеннюю охоту на птиц. Это вызвало бурную реакцию в сообществе охотников, в первую очередь у владельцев охотничьих хозяйств. И не мудрено. Ведь продажа лицензий на отстрел дичи — основной источник их дохода. Соответственно, нет охоты — нет денег.

Главный аргумент Комитета лесного хозяйства и животного мира, установившего запрет, — обоснование, подготовленное Ассоциацией сохранения биоразнообразия Казахстана (АСБК). К этому документу у охотников есть целый ряд претензий.

Оно базируется на данных 1997 — 2004 годов, — поясняет юрист Восточно-Казахстанского объединения охотников и рыболовов (Охотсоюз) Оксана Валиева. — Никаких выездных мероприятий АСБК не проводила, подсчетов популяции "в поле" не было. Такой документ просто нельзя считать верным.

И это не единственное разногласие охотпользователей со столичными управленцами. Стоит сказать пару слов о действующем в стране механизме учета популяции и распределения лицензий. Каждую весну в охотничьих хозяйствах должен проводиться подсчет зверей и птиц. Полученные данные направляются в Астану, где, анализируя информацию со всего Казахстана, Министерство сельского хозяйства определяет квоты на отстрел.

Такой механизм кажется абсурдным не только охотникам, но и зоологам.

— Как можно эти цифры рассматривать в масштабах всей страны? — удивляется Борис Щербаков. — Ведь это масса самых разных экосистем: горы, степи, пустыни. Везде нужны разные методики, подходы. Судьбу популяции можно определять лишь тщательным анализом на местах.

Еще больше вопросов вызывает распределение лицензий между охотхозяйствами. По информации Охотсоюза ВКО, в ходе этого процесса не учитываются никакие их пожелания и рекомендации. А иногда в область даже присылают лицензии на отстрел животных, которые вообще не водятся в регионе.

Надо отметить, что популяция зверей — основа бизнеса охотхозяйств. Если рассуждать логически, они напрямую заинтересованы в грамотном учете и разумном отстреле животных. Хотя факты говорят об обратном.

Года три назад я был свидетелем, как егерь охотхозяйства заполнял отчет по популяции, — рассказывает Борис Щербаков. — И вот он пишет — 292 утки. Не 290 и не 300. Я, как кандидат наук, уверенно заявляю: подсчитать популяцию с точностью до единицы невозможно. Результаты всегда приблизительные. И цифра 292 лишь доказывает, что этих уток никто не считал, а число придумали. Другой случай: в одном из заказников при мне владелец охотхозяйства просил выделить ему 700 лицензий на косулю. Я настоял на патрулировании территории с вертолета, и за целый день нам удалось насчитать не более 400 особей.

Сейчас судьбу животных и птиц совместно определяют две стороны — Министерство сельского хозяйства и частные владельцы хозяйств. Но, если верить сказанному выше, ни те, ни другие не демонстрируют блестящей компетенции. И это на этапе подсчета и подготовки к охоте. Что же в таком случае происходит, когда дело доходит до стрельбы?

Охота убивать

Уже давно мясо и шкура убитого зверя не являются главной целью охотника. Ведь покупка оружия и длительная поездка в лес обходятся явно не дешевле похода в гастроном.

В последнее время можно часто услышать о том, что охота — это спорт, она воспитывает настоящих мужчин, позволяет вернуться к корням и закаляет характер. Но уместно ли это, когда речь идет об убийстве живого существа?

Это случилось на моих глазах недалеко от Аксуата года четыре назад. Посреди наплывной переправы через озеро остановился джип. Оттуда вышли двое людей с ружьями и начали стрелять по проплывавшим мимо гусям, — вспоминает Борис Щербаков. — Когда они уехали, я подошел поближе – на воде осталось около десятка туш со снесенными головами. Стрелки даже не взяли ни одной с собой. Это спорт? Или традиция? Этому есть одно название — кровожадное убийство!

Заместитель начальника отряда оперативного реагирования лесного и охотничьего хозяйства Василий Ткаченко говорит, что он и его подчиненные часто находят в лесу раненных пулей зверей: живых или уже погибших. Современный охотник просто ленится догонять подранка, вместо этого он ищет другую цель. А раненый зверь почти всегда обречен на гибель. Таким образом, добыв одну косулю, "настоящий мужчина" может загубить до десятка животных.

Удручает и то, как ведут себя зарегистрированные охотники с официально приобретенной лицензией. Купив, к примеру, разрешение на отстрел пяти уток, стрелок на деле может убить хоть сотню птиц. А настрелявшись вдоволь, охотник кладет в рюкзак пять тушек и отправляется закрывать лицензию.

Да, к сожалению, такое вполне возможно, — говорит Оксана Валиева. — В охотничьем хозяйстве просто невозможно уследить за всеми. Персонала на местах попросту не хватает. В сложившейся ситуации поведение охотника — вопрос его порядочности.

Старожилы рассказывают, что в советское время к браконьерству (а иначе и не скажешь) относились более внимательно. Широкими полномочиями наделялись охотники-общественники. Такой доброволец имел право самостоятельно зафиксировать нарушение со стороны недобросовестного коллеги, сообщить об этом куда следует и даже конфисковать оружие. Это хоть как-то сдерживало охотничий беспредел.

Сейчас борьбой с нарушителями занимается отряд оперативного реагирования лесного и охотничьего хозяйства. Уже давно главной своей проблемой инспекторы называют бюрократию и несовершенство законов. Факт браконьерства необходимо оформить протоколом. А для этого нужны данные удостоверения нарушителя. Но они документы в лес не берут. Более того, сам момент незаконного отлова необходимо доказать видеозаписью. Даже схваченный над тушей животного браконьер может сказать, что просто проходил мимо, и юридически будет прав.

— Вот и получается, что мы сначала полдня шпионим за браконьером с видеокамерой, потом везем его домой за документами и ищем понятых для протокола, — подытоживает Василий Ткаченко. — Мы можем за это время десяток нарушений предотвратить, а вместо этого одного злоумышленника пытаемся привлечь к ответственности.

Наша справка
Средняя стоимость лицензии на косулю составляет 40000 тенге, а штраф за нелегальный отстрел этих животных 250 МРП — 601 250 тенге.

За браконьерство в Казахстане предусмотрена административная ответственность в виде штрафа. Он гораздо больше стоимости лицензии, но, учитывая, сколько животных может убить браконьер до поимки, нелегальная охота экономически выгодна.

Надо действовать

Очевидно, что в какой-то момент механизм, призванный защищать животный мир, пошел под откос. Недостаток контроля с одной стороны и переизбыток свободы с другой привели к тому, что в некогда богатом краю пустеют леса и озера. Кто может взять на себя функцию "пограничника" между людьми и животными?

Опыт развитых стран подсказывает, что идеальный кандидат — это, как ни странно, владелец охотхозяйства. В той же Европе охотпользователь — это рачительный хозяин на своей земле. Он зарабатывает на добыче зверя, но при этом имеет неограниченные полномочия по разведению и охране животных.

В нашей области охотхозяйства давно борются за расширение своих прав в пользовании землей и животным миром. Сейчас по их инициативе рассматриваются изменения в Земельный кодекс РК. Предлагается создать новую форму собственности на землю — охотничье-фермерское хозяйство. Именно отсутствие собственной земли, по мнению нашего источника, препятствует активной работе по искусственному разведению видов.

— Мы пробовали разводить фазанов с тем, чтобы выпускать их в природу, — рассказывает Оксана Валиева. — Для этого требовалось биообоснование от сертифицированной организации. А оно стоит четыре миллиона тенге. Таких денег у нас не было. В конце концов птицы просто погибли. Но если бы земля, где расположено охотничье хозяйство, была нашей, мы бы могли выпустить туда фазанов на правах собственника.

Не меньшее внимание, по мнению охотпользователей, стоит уделить и статусу животных на их территориях. Они должны стать собственностью бизнесмена, и тогда, заинтересованный материально, он всеми силами будет отслеживать и пресекать незаконный отстрел. А браконьерство в таком случае станет преступлением против имущества, как скотокрадство. Естественно, и ответственность будет более суровой.

Кто-то скажет, что поручить охрану животных охотникам — все равно что доверить козлу капусту. Скорее всего, это так, и без жесткого контроля со стороны государства и общества не обойтись. Но рынок в любом случае навязывает свои условия. И если не дать людям возможности заработать на сохранении природы, они обязательно заработают на ее истреблении.

Владимир Землянский

Также читайте