Стали известны новые подробности трагедии в исправительном учреждении ОВ-156/2
17 июня 2019 года в камере дисциплинарного изолятора колонии был найден повешенным осужденный Андрей Кондратенко. Сразу после трагедии одно из областных СМИ распространило информацию со ссылкой на департамент уголовно-исправительной системы (ДУИС), что заключённый был склонен к суициду и покончил жизнь самоубийством. Позднее на наш запрос ведомство предоставило подробные ответы, однако они вызвали ряд новых вопросов.
Ранее мы писали, что к нам в редакцию обратилась сестра погибшего и рассказала, какая картина происшедшего сложилась у неё из записок брата, анонимных писем, переданных ей из колонии, и контактов с официальными лицами. Сегодня эта картина обрастает новыми, подчас противоречивыми подробностями.
Согласно информации из ДУИС, за свои неполные тридцать лет Андрей Кондратенко был судим шесть раз. Он привлекался к суду за грабёж, кражи, мошенничество, порчу чужого имущества. В общей сложности провёл в заключении почти половину жизни.
Дважды за свою тюремную "карьеру" Кондратенко освобождался условно-досрочно. В свою последнюю ходку он также подавал документы на УДО.
"Постановлением суда № 2 города Усть-Каменогорска от 23 мая 2019 года ему было отказано в удовлетворении ходатайства о замене неотбытой части наказания более мягким видом наказания, — сообщает заместитель начальника департамента УИС по ВКО подполковник юстиции Архат Смагулов. — Анализируя данные, характеризующие осужденного, суд принимает во внимание тот факт, что в период отбытия наказания он не принял меры по возмещению причинённого преступлением вреда в сумме 833 400 тенге. Таким образом, суд пришёл к выводу, что Кондратенко А. С. в полной мере ещё не доказал своё исправление, ущерб не погашен, основания для удовлетворения ходатайства не имеется. Осужденным была подана частная жалоба, которая в настоящее время находится на рассмотрении в областном суде ВКО".
Впрочем, рассмотрение этой жалобы уже ничего не изменит в судьбе Андрея Кондратенко. Он умер в дисциплинарном изоляторе при невыясненных обстоятельствах.
По версии департамента УИС, в конце мая заключённый начал постоянно нарушать установленный в колонии порядок.
"22.05.2019 осужденный Кондратенко А. С. в категорической форме отказался выйти на утреннюю физическую зарядку в соответствии с распорядком дня с 06.05 до 06.15, — перечисляет Архат Смагулов. — 25.05.2019 осужденный вновь отказался выйти на зарядку. 1.06.2019 Кондратенко находился в библиотеке для осужденных в неотведённое время. 12.06.2019 он самовольно, без уведомления администрации, покинул своё рабочее место и без разрешения находился в цехе "Котельная", где не был трудоустроен. 14.06.2019 он без уважительной причины отказался выйти на предоставленную администрацией оплачиваемую работу по трудовому договору".
Согласно данным ДУИС, по поводу двух нарушений с осужденным были проведены беседы воспитательного характера, за третье — ему объявили замечание, за четвёртое — выговор. И лишь за пятое нарушение его водворили в ДИЗО на семь суток.
Казалось бы, всё ясно. Заключённый рецидивист бунтовал, администрация мягко пыталась призвать его к порядку. Вот только как быть с тем, что ещё 14 мая Кондратенко жаловался в прокуратуру на то, что накануне с ним провели очень жёсткую "беседу воспитательного характера"? Осуждённый в своём заявлении сообщал, что вначале ему угрожал один из заключённых, а потом, когда он, опасаясь за свою жизнь, попросил водворить его в одиночную камеру, его избил один из сотрудников колонии. Жалоба Кондратенко 15 мая была отправлена с сопроводительным письмом в прокуратуру, откуда вернулась обратно в колонию "для принятия процессуального решения".
Так чем в реальности были действия Кондратенко? Имел место бунт? Или в отношении осужденного принималось то самое "процессуальное решение"? Или заключённый делал всё, чтобы оказаться в изоляции, на которой настаивал ещё после первого инцидента?
И ещё один ответ департамента уголовно-исправительной системы заставляет думать, что в этой истории не сходятся концы с концами. В первые дни после трагедии один из ведущих сайтов ВКО со ссылкой на ДУИС распространил информацию о том, что осужденный Кондратенко А. С. был склонен к суициду. Данную информацию департамент не опроверг. Однако в ответе, предоставленном нам, этот довод не подтверждается.
"В период нахождения в учреждении ОВ-156/2 осужденный Кондратенко А. С. попыток суицида не совершал", — сообщает заместитель начальника ДУИС.
В таком случае, сам ли он убил себя в камере ДИЗО 17 июня 2019 года? А если сам, то какие именно обстоятельства и действия окружающих толкнули его к этому? И всё ли ладно в наших исправительных учреждениях, если заключённые гибнут в них при невыясненных обстоятельствах? Остаётся надеяться, что следствие во всём разберётся, и если есть виновные в смерти заключенного, то оно их найдет.
— Дело возбудили по статье 105, часть 1 (доведение лица до самоубийства или до покушения на самоубийство путем угроз, жестокого обращения или систематического унижения человеческого достоинства потерпевшего — прим. ред.), — рассказывает сестра погибшего Ирина. — Но от работы никого не отстраняют, ждут результатов экспертизы. А что экспертиза покажет? Что он сам себя до самоубийства довёл? Пока нас никуда не вызывают, информации от следствия нет абсолютно. Меня принимали в областной прокуратуре, сказали, что приезжала комиссия. Но меня никто не допросил. В учреждении, говорят, тоже никого не допрашивали, или допрашивали тех, кто к этому никакого отношения не имеет. А мы снова получили анонимное письмо из колонии.
Почему заключённые с такой настойчивостью передают на волю информацию об этой трагедии, если теперь для Андрея Кондратенко ничего уже не изменить? И для чего нам, ни в чём не виновным и живущим на воле, знать о том, что же в действительности произошло в учреждении ОВ-156/2? Быть может, для того чтобы верить в верховенство закона, единого для всех?
Олег Серов